Сын боярский. Победы фельдъегеря - Страница 23

И Алексей – пешком уже, не на лошади – отправился в Коломну. Решил остановиться на постоялом дворе: вечер скоро, да и тучки собираются, грозят дождём вылиться. А ему хотелось отоспаться на перине, отъесться – не всё же кулеш да похлёбка.

Еду они варили сами на костре, а повара-кулинары с воинов неважные. Сытно – и ладно. Алексею же хотелось мясца, да со специями, да чтобы ещё и вкус пива вспомнить.

Три месяца, как он здесь. Главное – выжил, хотя в передрягах был. Теперь самое время себя, любимого, побаловать.

А в городе постоялые дворы полны. Войско пришло, всякая пена со дна поднялась и слетелась в город, на трофеи – с трудом Алексей снял комнатку.

И в трапезной людей полно – пьют, гуляют, шумят.

Алексей нашёл место в уголке, заказал курицу жареную, пряженцев с рыбой да пива кувшин: гулять так гулять! Давно ему не удавалось посидеть, не спеша поесть не казённых харчей.

Когда принесли пиво и пряженцы, Алексей отхлебнул из кружки. О! Прохладное, свежее, язык пощипывает. Самое то! И пирожки, называемые пряженцами, с белорыбицей, с пылу с жару, вкусны необыкновенно. Или ему с голодного брюха так кажется?

Затем и курицу принесли, жаренную на вертеле. Паром исходит курочка румяная – а запах! Вроде уже пряженцами червячка заморил, а слюнки потекли. Оторвал ножку, вцепился зубами… Ум-м, вкуснятина!

Утолив первый, самый зверский аппетит, Алексей принялся есть не спеша, смакуя каждый кусочек. Наконец наелся. Давненько он так чрево не баловал!

Лениво, вразвалку он поднялся на второй этаж, в снятую комнату, запер изнутри дверь на массивный запор, разделся донага и улёгся на постель. Хорошо-то как! В походе всё время спал одетым и обутым, тело не дышало. Завтра надо…

Алексей провалился в глубокий сон. Он не слышал, как по коридору постояльцы ходят и разговаривают, как в трапезной подвыпившие ратники и купчишки песни горланят.

Проснулся Алексей, когда солнце в слюдяное оконце ярко светить начало, и прямо ему в лицо. Он поднялся, потянулся, разминая занемевшие члены, оделся и спустился вниз, в трапезную. Увидев хозяина, подошёл к нему:

– В баньку бы мне.

– К полудню натопят.

Баньку готовить надо: воды в котлы натаскать, нагреть её – на всё время надобно.

До полудня другие дела нашлись: на торг городской пошёл – исподнее новое надо, рубаху да порты купить. То, что на нём, пропотело, пропылилось и обветшало, ткань на рукавах рубахи тонкая сделалась, скоро дыры будут. В такой одежонке вид непотребный, а он всё же не голь перекатная. На службу наниматься если, то вид аккуратный иметь надобно.

Алексей купил одежду, зашёл к цирюльнику – волосы на голове совсем коротко остриг; бороду оправил. Воины волосы короткие носили, а то и брили голову наголо. Удобно так: живности вроде вшей не заводится, да и враг ухватиться за чупрын не сможет.

Ратника по причёске сразу опознать можно. Прочий люд волосья на голове длинные имеет, потому как дома живёт, возможность регулярно мыться имеет, расчёсывать их, умасливать. А разве в походах это возможно? И рубахи шёлковые воины зачастую покупали – не для красоты или фарса, а чтобы вши да блохи не заводились. Для воина в походе эта живность хуже крымчака.

Тут, однако, и полдень наступил, Алексей на постоялый двор явился.

– Вовремя, гость дорогой, банька поспела. Полотенце, мочалку изволишь ли?

– Изволю!

– Две ногаты.

Совсем мелкая монета, с ноготь, лёгкая – потому и название такое приклеилось.

Слуга провёл его в баню на заднем дворе.

– Квасу, сбитня или пива опосля принести?

– Квасу.

– Сделаю.

Алексей разделся, облился в мыльне водой, окунул мочалку в щёлок и стал яростно растираться. Облился горячей водой и удивился, что она грязная стекала с тела, почти тёмная. Да и то – в походе не мылся ни разу, впрочем – как и другие воины.

Голову вымыл, потом пошёл в парную. В углу, в деревянных бадейках стояли замоченные веники – дубовые да берёзовые.

Алексей плеснул из ковшика на раскалённые камни. Во все стороны рванул пар, зашипело. На полку улёгся, расслабился. Жарко, пот по всему телу выступил.

Больше четверти часа Алексей не выдержал, хотя веником не обмахивался. Он выскочил из парной с красным, как у рака, телом, и после жара парной в мыльне ему показалось прохладно. Здесь он снова обмылся, смывая пот.

Он вышел в предбанник. На лавке лежало чистое полотенце, на столе стоял жбан кваса.

Алексей налил кружку, отпил. Хорош квасок!

Как был, нагишом, он уселся на лавку. Какая благодать!

Остыв, облачился в новое исподнее и одежду. Старое даже портомойке – так прачка называлась – отдавать не стал, выбросил.

Слегка перекусив копчёной рыбой – умеют же в Коломне угря коптить! – он направился в ближайшую церковь. Воин после похода должен грехи отмолить – ведь сколько жизней забрал, руки по локоть в крови.

В храме благостно, ладаном пахнет.

Алексей немного постоял перед образами, помолился, и на душе стало спокойно. Вот теперь он почувствовал себя прежним Алексеем.

Священник читал молебен о здравии и превозносил многие лета великому князю Василию Васильевичу. В 1425 году умер его отец, Василий I Дмитриевич, и начал княжить его десятилетний сын, опекуном которого стал его дед, великий князь Литовский Витовт.

В 1430 году Витовт умер, и на престол Московский стал претендовать Юрий Галицкий.

Василий II Васильевич съездил в Сарай, получил ярлык на княжение из рук Улу-Мухаммеда, и летом 1431 года его торжественно возвёл на престол в Успенском соборе московского Кремля посол Ордынский. Вот священник и здравил великого князя.